СК-88
Сергей Александрович Варлашин
Вадим, будущий глава третьего отдела СКПЯиСС – Служба Контроля Паранормальных явлений и сверхъестественных сил, вступает на службу в СК. Идёт 1988 год, время жесточайшей холодной войны спецслужб и стоящих у них на службе тёмных сил. Вадим молод и амбициозен и проходит кадровую военную службу в спецназе. Злоумышленно обвинённый в серии интриг, он спасается от трибунала – будучи завербованным в СК.Главное расследование, с которого начинается его новая карьера это экспериментальная психотронная вышка. Построенная в 1901 для работы с эфиром, по чертежам легендарного сербского учёного – секретная разработка для подавления частотами, экспериментальный образец разрыва пространства и создания портала. Расследование наводит его на шпионский заговор и связь с девятью иерархическими системами управляющими миром и сетью сложных, неконтролируемых порталов для перемещения в пространстве и времени. Спецслужбы мира ополчаются, чтобы добраться до Вадима первыми и завладеть ценнейшей технологией.
Сергей Варлашин
СК-88
Глава 1. 1-е задание
4 июня 1988.
Первое что мне бросилось в глаза, так это что день был довольно хмурый. Чего не сказать о моём настроении. Довольно приподнятом, но всё же более взволнованном, чем радостным. Старая европейская деревушка в которую меня забросили, совсем не походила на привычные мне деревни, однако и курортным городком она не была. Обычная жилая местность. Серые камни, настоящие черепичные крыши, цветущие зеленью сады и угодья. Даже скотина бродит смело, там где ей нравится. Одна такая мохнатая буйволоподобная туша, только что чуть не отдавила мне ноги и оставила впечатлительные лепёшки на каменной мостовой. Видно, что старой и оттого уже почти гладкой. Время даже камень не щадит.
Я пропустил всю процессию мохнатых скотин без пастуха и обходя зигзагом заминированные участки, перешёл на тенистую сторону улицы с обилием плодовых деревьев вдоль старых двух и трёхэтажных домов. Не смотря на отсутствие солнца, единственная открытая в такую духоту была хлебная лавка. В вытянутое вертикально окошко я сунул особую меченую купюру с запиской. Сухой загорелой рукой, забрав деньги и записку, тут же лавочник исчез из поля зрения. Я уже подумал, что он не воротится и начал осматриваться по пустой улице (хотя инструкцией мне было запрещено осматриваться подобно туристу), но кроме мух, никого не заметил.
Бумажный пакет оказался на прилавке внезапно. После этого окошко закрылось с бодрой надписью на старом австрийском наречии «Обед». Взяв пакет без ручек под левую руку, я пошёл с ним далее вверх по улице. По весу и габаритам у меня отпали подозрения, что кроме хлеба там может лежать что-то ещё кроме металла. С этого момента юридически я опасный преступник, а не турист, навещающий свою пожилую тётю. Настоящую тётю, тут и легенда не нужна. По счастливой случайности, она действительно жила на окраине этой самой деревне и последний раз я навещал её три года назад. Полгода назад она поздравляла меня в письме с днём рождения и в ответном письме я обещал навестить её в этом году. Вот и случилось. Но сначала – задание.
Не ожидая конца улицы, я свернул в пролёт и свернул там ещё раз, вышагивая между запущенными виноградниками в сторону каменного дома без окон. Внутри одной единственной обширной комнаты чисто и кроме камина, со свежей золой никого нет, это явно проделки местных детей собирающихся тут вечерами, исписать полы цветными мелками и посидеть у огня.
Быстро поставив пакет на пол, я достал свёртки. Первый с тканью самый тяжёлый – пистолет специального назначения СР–1МП «Вектор». В следующем: восемь запасных полных магазинов к нему и глушитель. Отдельно лежит кинжал в ножнах и старые тяжёлые наручники, последние явно местной полиции. Кинжал настолько старый, что скорее всего уже антиквариат. Хотя в руке сидит уверенно, клинок симметричный, воронёный, в районе восемнадцати сантиметров, гарда небольшая, рукоять полностью деревянная с острым отбойником в основании пятки, значит конструкция сквозная. Гюрзу в левую подмышку, в предлагающуюся к ней кобуру, кинжал на пояс справа. Вкусно пахнущий свежеиспечённый хлеб, для вида в бумажном пакете несу с собой дальше.
Выйдя с другой стороны дома в окно, я пересёк небольшой высушенный солнцем сад и вышел через главный вход на соседнюю улицу. Мой путь лежал на северо-запад, к вершине холма, противоположная часть от моей тёти – главная отрада. Меня одолевали смешанные чувства: вновь оказаться в гостях у тёти и важность опасного задания, по причине которого я оказался здесь, чтобы вновь дышать чудесным горным воздухом, как это было раньше в моём небеззаботном детстве многократно, когда волей случая я раз в пару-тройку лет, приезжал сюда на месяц другой гостить у тёти по отцовской линии.
В мой несложный план действия входило четыре пункта. Прибытие утренним поездом, установление контакта и забор посылки в хлебной лавке. Первые два пункта я успешно выполнил и уже почти избавился от ностальгии, тщательно настроясь на задание. Затем встреча человека и сопровождение его до точки. Человек должен ждать меня почти на самой вершине холма, посреди заброшенной часовни. Оттуда должен быть хороший вид. Не помню, когда последний раз был там, лет семь или десять назад. Но вид оттуда на окрестности забыть сложно.
Я так удачно выбрал маршрут, что не встретил ни одного человека по пути. А единственную пригородившую мне путь вредную чёрную собаку, я умаслил куском свежего отломленного хлеба. Она явно не ожидала такой щедрости и скорее рассчитывала на моё сопротивление, так как не сразу поняла чего это за жест такой.
– На, – подразнил я её мякишем и подкинул. – Не ори только, – она схватила кусок на лету, положила его под собой и прижала лапой. – Ещё? – та умно стало водить головой. – Ну лови, – я кинул ей кусок побольше, чуть не половину выпечки и та сорвав явный куш, бросилась с ним обратно сквозь стальную решётку на свой участок. – Умница какая.
Вот и хлеб пригодился. Выбрасывать жалко. Он тут особенный. Опять ностальгия. Никогда бы не подумал, что булочника сделают связным. А может он всегда им был? Раньше я его об этом не спрашивал. Да и многое ли можно узнать, бывая тут так мало и редко. Я ощутил всю силу того, как я мало знал об этом месте. Но свежий вид и волнительные горы каймой идущие полукругом, да лес с извилистой под ним рекой –вывели меня из лишних дум.
Вот и старая часовня. Вокруг часовни был старый сад. Яблони и груши, вишни и сливы и конечно виноград. Без него тут не обходилось ни в одном закутке. Как только не высохло всё. Заброшено ведь давно. Будто местных дождей на всё хватает. Хотя кто знает, возможно засушлив здесь только июнь вначале. А сезоны гроз не за горами. Сквозь сад я добрался до входа в арку. Везде в стенах следы от пуль. Несколько десятилетий назад тут бушевала война. Ворота были тоже с дырками от пуль, слегка прикрыты. Я отворил их и вдохнул вполне себе приличный сухой воздух. Проветривается и то блажь. Совсем недавно, тут ещё велась служба, пока ветхость и заброшенность не победили. А победили они в всвязи с оттоком населения в соседний крупный город. Деревня просто стала полузаброшенная. Странно, что такое хорошее место люди спешат покинуть. Множество кованых изделий на стенах для огня и ламп в отличном состоянии. Под потолком старинные, сложные кованые люстры. Я поднялся по уцелевшей лестнице на второй этаж. Вид просто впечатляющий. Теперь его точно не развидеть, в грёзах воспоминаний об этом крае.
На моих часах 10:33. Встреча с поверенным человеком в 10:45. Ждём. Круговой обзор позволит мне заметить его прибытие. Пользуясь паузой, внимательно проверил пистолет, несколько раз взвёл в холостом режиме затвор и щёлкнул курком. Дослал несколько раз патрон в ствол и извлёк. Механика впорядке. Проверил и обоймы. Всё как надо. Даже клинок проверил, насечки на ногте делает, волос на руке бреет. Клинок достаточно упругий, не более 4 мм. в центре сведения. А вот и мой человек. Поднимается в жёлтой соломенной шляпе, против солнца. Одет просто. Летний холщовый костюм и ботинки, по местной неказистой моде.
Он поднял голову, а я кивнул ему. Думаю заметил. Я спустился вниз и оставаясь в тени, незаметно взял его в прицел, целясь от бедра. С расстояния в восемь-то метров по ростовой фигуре я никогда не промахиваюсь. Да что там говорить и с большего расстояния не промахиваюсь. По описанию у него должно быть хорошее зрение, как и слух собственно.
– Привет Вадим. Я Герберт. Солнце высоко и нас ждут дела, – произнёс он контрольную фразу.
– Привет Герберт. Действительно, погода солнечная, а дела не ждут, – ответил я ему своей шаблонной фразой, убирая пистолет так, чтобы он не успел его увидеть.
Судя по тому, как пришелец неспешно вошёл с тень здания от солнца, он довольно хорошо понимал, что находился под прицелом. На вид интеллигентный мужчина, абсолютно не походил на представителя иностранной разведки. Его чёткое произношение имело совершенный диалект баварско-австрийского, что мне сразу понравилось, потому что мне было приятно слышать интонации, присущие традиционному стилю общения моей тёти. Вот интересно, русский он знает также хорошо?
– Как поживает ваша тётя Джана? – спросил он.
– Спасибо. Всё хорошо. Мы ещё с ней не виделись.
– Моё глубокое почтение ей. Она воспитала во мне лучшие морально нравственные основы, которые не смогла мне дать вся Австрия.
– Она русская только духом. Потому что много была в гостях у моей матери. Её корни целиком из здешних мест. Однако это не имеет отношения к делу. Герберт, показывайте дорогу. Будем следовать плану. О вашей точности ходят хорошие толки. Так не будем нарушать традицию.
– Иначе бы я не был тут Вадим. Нам сюда, – он зашёл за бывший каменный алтарь и слегка надавив, привёл в небольшое движение каменную дверь, заметить которую не зная, было бы пожалуй невозможно. – Следуйте за мной. – Каменная твердь далее отворилась сама, приглашая нас в темноту и неизвестность.
Я зашёл следом. Мой проводник зажёг пару фонарей, которые были всё это время при нём в наплечной сумке. Один он вручил мне. Пока я светил, он прикрыл за нами каменную дверь на место, похоже движущуюся за счёт центральной оси. После чего мы последовали по узкому каменному тоннелю.
– Это бывший аварийный тоннель, ведущий к военной базе. Заброшен и забыт. Строился пол столетия назад. Осторожно, здесь начинаются высокие ступеньки.
– Герберт, далеко ли идти отсюда?
– Спуск будет длиться несколько минут. Затем мы попадём в разветвлённый тоннель. Из него на закрытую железную дорогу, для местного использования. Она через пятнадцать минут приведёт нас к искомому объекту.
– Хорошо. Здесь может быть кто-то кроме нас?
– Последний раз, я тут был осенью в прошлом году. Не думаю, что мы ещё кого-то встретим, но не исключаю такой возможности. Однако этот вход остаётся секретным и по сей день. Не думаю, что есть кто живой, до сих пор знающий о нём.
Повороты коридора и ступеньки вывели нас в тоннель с железной дорогой. Воздух тут был весьма прохладный, но сухой. Не выше шестнадцати градусов. Видимо мы глубоко спустились.
– Впереди, если видите, есть главные ворота. Они закрыты, но мы зайдём через обходную дверь. Она закрыта, но я знаю код. Там простой механизм кодового замка. По типу старых швейцарских сейфов.
– Код?
– 1975.03.17. Это моя дата рождения. Его выставил ещё мой дед, когда служил здесь. Именно от него я знаю многое об этом сооружении. Хотел перекодировать его да не стал. Удобно и трудно забыть. Но кроме нас его никто не знает.
Обходная дверь оказалась толстенной и бронированной. Мысленно я уже подсчитал, что такого количества взрывчатки для её открытия, может хватить чтобы заодно обрушить и потолок. Какие же по толщине были ворота? Вопрос я не стал задавать, очевидно – толщины хватало, чтобы сделать из базы настоящий бункер на случай ядерной угрозы.
– Почему военная база оказалась заброшена?
– Не знаю. Её засекретили и законсервировали сорок лет назад. А мой дед перед самой смертью, двенадцать лет назад показал мне её во всей красе. Он сам недоумевал, почему она оказалась в итоге в пыли, при полной исправности.
Дверь мы закрыли изнутри и пошли дальше. Вскоре я уловил тонкий аромат, словно мы попали в сыроварню, а не военный бункер.
– Герберт, идите позади меня. Не ближе пяти метров. Если что я дам знак, когда остановиться. Скорее всего, мы здесь не одни.
– Это маловероятно. Но хорошо Вадим. Буду внимательно следить за вашими знаками.
– Тогда тишина. И прошу вас, ступать мягче. Обходя мелкие хрустящие камни, – мой гид-спутник благоразумно кивнул.
Пол был усеян разноцветной мелкой битой каменной крошкой. При быстром надавливании её крупные фракции крошились, издавая лёгкий скрежет. Похоже это отходы горной разработки и взрывных работ, ещё с момента строительства. В целом хорошая идея сделать из неё тут вечные полы.
Выставив фонари на минимальный свет, мы пошли дальше. И вскоре я заслышал негромкое эхо лязгающего металла. Даже забрезжил тусклый жёлтый свет, аварийного освещения в главном тоннеле, параллельно которому мы сейчас шли.
В тоннеле был седоватый мужчина средних лет. Держа тележку двумя руками, он свозил ящики из одного зала в другой, освобождая помещение. Он то и дело издавал все эти звуки. Хлопая дверями и поскрипывая старой железной телегой на железных же колёсах. Вёл себя он по-хозяйски и точно не ожидал встретить тут нас. Развязать бы ему язык, да не сейчас. Сначала главная комната управления.
Дав знак Герберту, чтобы тот затаился в темноте, я кошачьими шагами сместился в сторону пустого склада и спрятался там за поворотом. Подкрасться к нему было не сложно, так как он всё время сопел и шумел. Как только мужчина вкатил пустую телегу, я плавно шагнул в его направлении и приложил основанием пистолета незнакомца по затылку. Хирургически точно. Не сильно и не слабо. Точь в точь, как на долгих часах практики. Без вреда для здоровья клиента и с гарантией отключки, как минимум на час-два. Мужчина рухнул, не издав и оха. Я прихватил его за запястья и пристегнул наручниками к толстой стальной балке, в углу вмурованной в пол и потолок. Просто так не освободится, когда проснётся. Двери закрыл. Будет кричать – не услышат. Позже им займусь. Допрос о том, кто он и что здесь делает – потом. На военного решившего вернуться на базу он не тянул от слова – абсолютно.
Я проверил весь тоннель. Никого. Относительный порядок кругом, но изменения есть, точно клиент тут жил с пару недель. И этот запах сыра… Он что тут сыроварню открыл подпольную? Ну серьёзно?
Я вернулся к гиду. Он стоял белый как мел. В окошечко он наблюдал тоннель, из которого я и вернулся. Он вдруг заговорил с оттенками алеманнского диалекта. Неся околесицу про свою бабушку и её предания деду.
