Тайна первой заварки
Рашид Карамако Тритэ
Что делать, если привычный мир распался на атомы и ты висишь посреди пустоты и неизвестности, пытаясь понять хотя бы, где верх, а где низ?История о том, что на выйдя на крышу дома в шестнадцать лет, на рассвете, можно услышать голос с небес, который подскажет, как тебе жить.О том, что будущее влияет на прошлое, а заброшенные станции метро заброшены не просто так: внизу, под асфальтом, живут силы, древние как мир. И они не хотят, чтобы их будили. Или хотят?О самом тихом месте на планете – лаборатории «Building 88» и том, зачем её построили на самом деле.О том, куда и почему на самом деле пропали индейцы Майя.
Рашид Карамако Тритэ
Тайна первой заварки
Глава 1. Николай. Первая заварка
Самара напомнила Казань двадцать лет назад – тогда у нас еще не провели Универсиаду. Перед ней по всей столице прошлись веником, лопатой и строительной киркой: построили мосты на крупных дорожных развязках, очистили от мусора и помоек центральные улицы и все, что рядом, восстановили старые дома, из которых уже сыпались пыль, осколки кирпичей и каменная крошка 17 века. Сделали все, чтобы не ударить в грязь лицом перед иностранцами, на город стало приятно смотреть.
А в Самаре все было на месте: лужи, ветхие старые дома, россыпи пивных банок в подворотнях. Хотя возможно, просто водитель вез меня самым серым маршрутом…
– Деньги давай. – выдохнул он, наконец затормозив на площади перед плоским торговым центром, похожим на старый портфель. Открыл пачку сигарет, сунул одну в зубы и зашарил по карманам в поисках зажигалки.
Я торопливо достал кошелек, сунул ему тысячу и выскочил , не дождавшись сдачи – лишь бы не вдохнуть мерзкую табачную отраву, от которой у меня час будет першить в горле. Водила решил что я обсчитался и побыстрее стартанул, пока я не потребовал законные триста рублей.
Как же от него воняло… Мое обостренное обоняние страдало все три часа. Табак, пот и даже нестиранное нижнее белье – я уже и забыл, что в мире есть такие люди. В метро не хочу, в автобусе не езжу, вся моя работа – это светлый просторный зал с отличной вентиляцией, где только я, набор для пробы чая и набор из пары сотен коробочек на сегодня.
Я титестер. Есть сомелье – они на вкус могут определить, с какой плантации и в каком году был собран виноград. Я могу сказать то же самое про чай: покатав по нёбу глоток и подышав ароматом заварки – определить вкус, запах, оттенок, страну, месяц сбора, качество напитка… Я весь день завариваю, пью чай и выношу экспертную оценку качеству, вкусу, оттенкам, предлагаю возможную розничную цену и даю рекомендации к купажу – смеси разных сортов.
Информацию диктую в микрофон на столе, чтобы другой человек её прослушал и записал: зеленый чай, ярко выраженный терпкий вяжущий вкус, с фруктовым оттенком яблока, среднее качество, хорошо подойдет как база для купажа с барбарисом и клевером, розничная цена от четырехсот рублей за сто грамм. Красный чай, живой характерный сладкий вкус, ореховый миндальный аромат, высший сорт, не подходит для купажа, рекомендую продавать как отдельный сорт, розничная цена от полутора тысяч рублей за сто грамм…
И так весь день. Потом дом, расслабляющая медитация, доставка еды со слабо выраженным вкусом – мне важно беречь вкусовые рецепторы! Душ, легкий французский фильм, сон…
Я уже несколько лет никуда не срывался. Жил среди запахов и вкусов, уезжая только в командировки в Шри Ланку и Пекин закупаться сырьем, искать новые сорта. Семьи у меня нет, любовных связей – так, пара интрижек была в жизни… Последняя девушка и вовсе сбежала из собственной квартиры после того, как мы прожили вместе всего пару недель. Больше я её не видел. Поэтому я жил в привычном мне ритме и режиме, но в этот раз у меня не было выбора.
Так вот про Самару. Но начать всё равно придется издалека… Как вы думаете, чего хочет ребенок, который умирает от рака? Того же, что и обычный, только его желания – самые искренние и сильные на свете. Желания от души, от самого сердца. Ребенок только-только понял, из чего состоит этот свет – потопал ножками по первому снегу, попробовал мороженое, клубнику, драники. Съездил на море, прогулялся по лесу, увидел радугу. Кинул снежок, искупался, потыкал палочкой большого жука с рогом.
А потом узнал, что есть на свете смерть, и она конец всему. Узнал и тут же начал готовиться к свиданию.
«Make-A-Wish Foundation» – фонд, который исполняет мечты и желания умирающих от рака детей.
Кристофер Грейчус – семилетний мальчик из Америки хотел на день стать полицейским – под него сшили форму, утром забрали из больницы, патрульной машиной отвезли к вертолету – тот доставил его в отделение полиции штата Аризона, где ему на сутки , выдали значок и присвоили звание почетного полицейского.
Был мальчик, который решил на один день стать помощником Бэтмена – и ради него разыграли целое представление длительностью в сутки – с ним в главной роли. К 6-летней Кеннеди накануне операции привели настоящих балерин. 8-летний мальчик Люк отправился с родителями на Гавайи, чтобы увидеть морских черепах на воле, а его тезка младше на два года поехал туда же, чтобы посмотреть, как растут ананасы.
Дети летают в военных бомбардировщиках, едут в путешествия, встречаются с любимыми спортсменами и актерами.
Пятилетний мальчик Марат Пятилетов из Самары захотел увидеть меня.
Теперь вы понимаете? Пятилетний больной раком мальчик, который со дня на день может умереть, высказал желание – не прыгнуть с парашютом, не съездить в Диснейленд и не пожать руку Шварценеггеру. Встречу один на один. И где? Прости господи, в самарской хачапурной… И с кем? Иисусе! Со мной!!!
Надо быть последней сволочью, чтобы не поехать.
Я уже достал мобильник, чтобы набрать представителя фонда и узнать, куда мне вызвать такси, как меня окликнули.
– Николай?
Рядом с газетным киоском стоит стройный молодой парень в костюме. Шагнул ко мне, пожал руку, мягко подтолкнул к припаркованной в паре шагов BMW и горячо заговорил.
– Николай, меня зовут Роман. Прошу прощения за срочность, но у Марата очень плохие анализы – он может умереть.
– Какой Марат? – не понял я.
– Мальчик! – укоризненно воскликнул парень.
– Простите, забыл… Вы бы знали, чего мне стоила эта поездка…
– Дорого обошлась?
Я фыркнул как можно более презрительно. Тоже мне, тысяча рублей… Похоже, надо было надеть куртку подороже.
– Водитель был сложный? – улыбнулся Роман.
– Он очень плохо пах… – вздохнул я, залезая в припаркованную машину. За ее салоном явно ухаживали – я почувствовал нотки моющего средства и мыла. Да и сам Роман не курил, не душился, не пил алкоголя и носил чистую одежду. После пытки водителем бла-бла кара я сейчас практически гулял по ботаническому саду «Пердана» в Куала Лумпуре. Не смотрите на вонючее название – в нем благоухают цветы размером в две ваших ладони…
Если бы еще не едкий запах освежителя воздуха, притворяющегося розой…
– Роман, не возражаете? – я снял с зеркала заднего видения «вонючку» и убрал её в бардачок.
– Да, без проблем. – Роман пожал плечами, но кивнул. Возможно, подумал, что я немного со странностями. – А что там с водителем?
Я махнул рукой, решив не объяснять нюансы своей профессии. Плевать. Пусть думает что хочет. Мне нужно привести мозги в порядок, а для этого чем меньше запахов вокруг, тем лучше.
Только для отдыха нужна еще и тишина, но тут Роман начал рассказывать про мальчика.
– Для нас это тоже было неожиданно. – вещал его голос спокойный и приятный, как у банкира, который обслуживает желающего взять кредит. – Для меня – в первую очередь. Я должен был заниматься совсем другим ребенком, очередь Марата подходила через полгода, не раньше. Но неделю назад он пожаловался на боль, а МРТ показала, что опухоль в его голове за два дня увеличилась, и весь эффект от годового лечения сошел на нет. Врачи дали ему срок максимум две недели. Его тут же переместили на верхушку очереди…
– А что за очередь? – заинтересовался я.
Роман немного смутился.
– Смертельно больных детей много и становится все больше. Как одновременно выполнить желания каждого? Поэтому детей расставляют в очередь, согласно сроку их смерти. Не надо забывать и про бюрократию – то, что в США занимает два дня, у нас – три-четыре месяца… Поэтому за временем мы очень четко следим.
Похоже, вопрос про очередь его смутил, и больше разговоров он не заводил. А я просто сидел и смотрел на пятиэтажки, чувствуя, как устал за дорогу. Я не хочу к мальчику. Плевать мне на то, откуда он меня знает. Больше всего я сейчас хочу снять отель, хорошенько выспаться на мягкой свежей кровати, выпить хорошего кофе – не из автомата, а заваренного по-турецки на раскаленном песке с двумя ложками свежих сливок, заесть свежим французским круассаном… И присмотреть ближайший самолет до Казани, а пока походить по местным музеям – ни разу не был в Самаре…
Кажется, я все-таки уснул…
– Мы приехали. – Роман мягко похлопал меня по плечу. Я открыл глаза. За окном смеркалось – в сумерках мигающая неоновая надпись «Чебуречная Арамас» немного напоминала витрину в ночной клуб. У стеклянных дверей стояли несколько человек.
Я зачем-то кивнул, дернул дверь, вдохнул пыльный вечерний самарский воздух, как вдруг на меня кто-то набросился, взял за грудки и прижал к машине. Я с трудом высвободился, но меня схватили опять – за рукав и воротник. Я несколько оправился, с боем отвоевал себе свободное пространство и осмотрел нападающего – это оказалась пухлая некрасивая растрепанная женщина с дикими глазами и запахом плохих дешевых духов.
– Зачем он позвал вас? Зачем? Кто вы?!
– Вы с ума сошли? Вы-то кто? – я с трудом вырвался из «объятий», толкнул даму и отскочил за машину.
Подскочил Рома, обнял женщину, с усилием отвел в сторону и что-то зашептал ей. Женщина расплакалась. Я понял – это мама мальчика. Мне стало стыдно.
